История о том, как безусловная любовь аукнулась пользовательским отношением и хамством.
То, что мне суждено стать тещей, я поняла в тот день, когда родила дочь. Правда, образ типичной героини многочисленных анекдотов душу мне не грел. Я представляла себя совсем другой тещей, далекой от навязывания собственных житейских стандартов, той, которая делает все от нее зависящее, чтобы в семье любимого чада царили мир и счастье.
Увы, ничего у меня не получилось. Впрочем, по порядку.
Дочку свою я растила одна: муж трагически погиб, когда ей едва исполнилось пять лет. Эту потерю она перенесла не по возрасту тяжело: постоянно плакала, вспоминая отца, скучала, засыпала с его фотографией. От этого зрелища разрывалось сердце: глядя на то, как тоскует маленький ребенок, я отодвигала на второй план собственное горе и старалась сделать все возможное, чтобы дочка обрела душевное равновесие. Маша привыкла к тому, что я всегда рядом, и буквально не отпускала меня ни на шаг. Из детского сада, передавая дочку воспитателям, я убегала в слезах, потому что в ушах стоял ее отчаянный крик. А после работы неслась в детсад, чтобы побыстрее увидеть и прижать к себе свою кроху. «Ты – мой воздух, – шептала я доверчиво прижимавшейся ко мне дочурке. — Без тебя я не могу дышать».
Так мы и жили, привязанные друг к другу как ниточка с иголочкой. Каждая Машкина улыбка была для меня воплощением счастья, а малейшее ее недомогание вызывало панический ужас. Даже пустяковую простуду я воспринимала как настоящую драму, мне начинали мерещиться диагнозы один страшней другого. Я старалась предугадать каждое желание дочки, лишь бы ее личико всегда светилось улыбкой. Подруги и родня периодически говорили, что так нельзя, что я Машку избалую, но я ничего подобного и слышать не хотела. «Любовью человека испортить нельзя, – парировала я, абсолютно уверенная в своей правоте. — Потому что любовь порождает ответную любовь, а вовсе не эгоизм».
Эта стройная теория начала трещать по швам через несколько лет, когда у меня появился любимый мужчина, коллега по работе, очень умный, деликатный и добрый человек. Впервые после смерти мужа мое сердце снова трепетало от того, что я любима и люблю. Мне так хотелось, чтобы у меня снова была семья, которой все эти годы мне очень не хватало. Мой избранник делал все возможное, чтобы расположить к себе Машку. Однако, к нашему общему отчаянию, дочка его категорически не приняла. Причина, собственно, была вовсе не в нем: она не приняла бы любого, поскольку наличие третьего человека разрушало ее привычный мир. Я пыталась убедить Машу, которой в то время было уже десять лет, что мужчина в семье необходим и мы с ней будем под его надежной защитой, но от этих моих попыток она вообще впала в депрессию. Понадобилась помощь детского психолога, чтобы дочка снова стала собой. Естественно, ради блага ребенка о попытках устроить личную жизнь пришлось забыть. Сейчас-то понимаю, что в стремлении обеспечить дочери безмятежное существование я, мягко говоря, несколько перестаралась.
Пока Машка росла, тревожных звоночков было немало, но как всякая до беспамятства любящая мать, я их игнорировала. Хотя трудно было не заметить, что дочь в любой ситуации старается настоять на своем, не слишком заботясь о моем мнении.
В прошлом году она скоропалительно сделала меня тещей, хотя к этому статусу в свои 39 лет я была совершенно не готова. Едва поступив на первый курс университета и хлебнув студенческой вольницы, Машка обзавелась бойфрендом-сокурсником и привела его жить к нам. Мол, люблю – не могу, скоро поженимся. Я не стала возражать: любовь – дело хорошее, главное, чтобы дочь была счастлива. А впрочем, даже если бы возражала, это никому, кроме меня, не было бы интересно.
Маша и Павлик и правда скоро расписались и зажили весело и беззаботно. Действительно, какие заботы: утром – на занятия в университет, днем – домой пообедать, а потом куда-нибудь потусить. Периодически местом тусовки становилась наша квартира. Конечно, к Маше и раньше приходили подружки, но их общение всегда происходило за дверью ее комнаты, и у каждой из нас было свое личное пространство. Теперь количество визитеров выросло (у Павлика же были свои друзья!), в одну комнату они не помещались, и мне нередко приходилось допоздна засиживаться у подруг, чтобы не мешать молодежи отрываться.
В конце концов мне это надоело. Предложила молодым согласовывать со мной свои мероприятия, проводимые в квартире. Павлик многозначительно взглянул на Машу и ретировался в свою комнату. А дочь начала мне возмущенно выговаривать, что я могла бы войти в их положение: друзей у них много, а денег мало, на клубы не хватает, а где тогда встречаться? На мой вопрос, где отдыхать мне, она удивленно поинтересовалась, отчего это я так устаю.
Странно, но Маша, упиваясь своим счастьем, словно не замечала, что уборка, стирка, магазины, приготовление еды (на увеличившееся, между прочим, количество членов семьи) – исключительно мое дело. Ладно, думала я, в перспективе она еще настирается и наготовится, побалую ее пока. Но то, что я считала баловством, моя замужняя дочь (и ее супруг!) восприняли как само собой разумеющееся. Собственно, я и не рассчитывала на проявления благодарности, но и к откровенному иждивенчеству и уж тем более к претензиям тоже не была готова.
Конфликт, обостривший наши отношения, возник неожиданно. Как-то вечером колдовала над рагу из индюшки. На кухню заглянул Павлик, учуявший аромат жареного: «Ой, чем так вкусно пахнет?» Услышав, что на ужин будет индюшка с овощами, зять «убил» меня вопросом: «А не могли бы вы как-то разнообразить меню? Почему все время то рыба, то курица, то индейка? С такого рациона закудахтать можно, а я мужик все-таки».
От такой заявки я просто оцепенела. Ну, говорю, коль ты мужик и жаждешь мяса, которое я сама не ем, все просто: сходи в магазин, купи что нужно, а я приготовлю. Павлик ничего мне не ответил и молча удалился. Зато через пять минут на кухню ворвалась взбудораженная Машка и объявила, что я должна извиниться перед ее мужем, поскольку «попрекнула его куском хлеба».
На этой почве у меня с дочерью случился весьма нелицеприятный разговор. Я наконец нашла в себе мужество озвучить то, что не давало покоя. Почему два молодых здоровых человека, создав семью, не позаботились о том, на какие средства будут жить? С какой стати я должна содержать двух вполне работоспособных людей? «Но мы же оба учимся!» – Маша была уверена, что этого аргумента вполне достаточно, чтобы на данный момент не думать о хлебе насущном. «Я тоже в свое время была студенткой, – напомнила я. — И училась, в отличие от тебя, бесплатно. Но при этом подрабатывала репетитором, чтобы иметь собственные деньги и не спрашивать у родителей на свои развлечения. А семью мы с твоим папой создали тогда, когда поняли, что сами сможем себя содержать. И жили, кстати, не с родителями, а на съемной квартире».
«Ах, так нам надо съехать на съемную квартиру?» – Маша просто задохнулась от гнева.
«Было бы неплохо, – я старалась сдерживать эмоции. — Не прямо сейчас, конечно, а когда определитесь с источниками дохода. Ты уж извини, но твое обучение – достаточно серьезная для меня финансовая нагрузка, и содержать вас с мужем мне совсем непросто. Тебя не смущает, что живем мы втроем, а все расходы исключительно мои? А ведь вы не дети, а взрослые семейные люди».
«Неужели после замужества я перестала быть твоим ребенком?» – с вызовом спросила дочь.
«Ну что ты, милая, моим ребенком ты будешь до последнего моего вздоха, – заверила я ее. — Но после твоей свадьбы у меня появился еще один ребенок, которого я не планировала. И воспринимать твоего мужа как свое дитя я не готова. Как члена семьи – да, но не в качестве недееспособного сына. А поскольку вы люди взрослые, перестаньте вести себя как маленькие неразумные дети».
И вот уже пару недель у нас дома холодная война. Дочь и зять со мной не разговаривают, не реагируют на приглашение за стол и демонстративно едят быстрорастворимую лапшу и прочую полуфабрикатную муть (правда, продукты из холодильника каким-то таинственным образом все равно убывают, а стиральная машина исправно наполняется их одеждой). Я, конечно, не испытываю удовольствия от такой напряженки, но и виноватой себя не считаю. Хотя, если уж быть объективной, в том, что произошло, прежде всего именно моя вина. Если бы я не растила дочь в безоговорочном осознании того, что она – центр мироздания, а мои интересы не стоят ни малейшего внимания, едва ли Машка отличалась бы таким душевным инфантилизмом и выбрала в мужья свое подобие. Я понимаю, что в данный момент дочь смотрит на мир сквозь розовые очки большой любви, и каждый, кто хоть в чем-то не согласен с ее мужем, – по определению недруг. Но я надеюсь, что разум все-таки возобладает над эмоциями и она все правильно оценит и поймет. Она же у меня девочка умная и добрая. И, как ни крути, по-прежнему нужна мне как воздух, а сейчас мне в буквальном смысле трудно дышать.
Источник: wday.ru
